Его называют отцом сибирской нефти

Исполнился 91 год со дня рождения знаменитого Фармана Салманова. В предлагаемом читателям «Каспия» интервью известный ученый-тюрколог, профессор Тофик Меликли делится своими воспоминаниями о выдающемся азербайджанском геологе-нефтянике.
«Ни российская, ни мировая история не знают другого геолога, столь результативно участвовавшего в открытии гигантских и крупных месторождений». В этих словах академика РАН А.Конторовича самая краткая и в то же время емкая оценка деятельности выдающегося геолога Фармана Салманова. А за ней скрывается вся жизнь человека, родившегося в маленьком селе Ленинск (ныне Морул) Шамхорского (Шамкирского) района Азербайджана, со всеми ее перипетиями восхождения не только к вершинам профессии, но и к той высочайшей оценке его труда, которую он заслужил открытием более 130 месторождений нефти и газа в Западной Сибири. И это только часть плодов его выдающейся деятельности.
Мало кто знает такой необычный и интересный эпизод из его жизни. В конце 70-х годов Фарман Салманов приехал в очередную командировку в Москву и его познакомили с Владимиром Высоцким. Они проговорили всю ночь, а рано утром в его гостиничном номере вновь появился Высоцкий с гитарой и сказал: «Я песню написал о твоей геологической эпопее». Об этом в документальном фильме «Сибирская сага» было рассказано на телеканале «Культура» российского ТВ. Там эта песня в прекрасном исполнении Высоцкого и прозвучала.

«Когда распался Советский Союз и рухнула плановая экономика, сибирская нефть стала главным источником выживания», – писало одно из российских изданий. На ее продаже Советский Союз зарабатывал много валюты, образовавшей большой золотовалютный запас. Этим государство, как пишет издание, было обязано Фарману Салманову.
Кстати, сообщение о первой нефти в Западной Сибири было засекречено и передано на азербайджанском языке так: «Ики юз али – уч юз», то есть 250-300 тонн в сутки, сообщал в год 55-летнего юбилея этого события «Самотлор-экспресс».
Деятельность Фармана Салманова при жизни была отмечена многими высокими наградами, в том числе и азербайджанским орденом «Шохрет», но посмертных значимых регалий у него не меньше, рассказывает профессор Тофик Меликли. 
– Тофик муаллим, вы сказали, что когда-то семья Салмановых соседствовала с вашей. Как спустя много лет произошла ваша первая встреча – Фарман Салманов вспомнил вас?
– Я долгое время жил в Москве. Работал в Институте востоковедения, занимался наукой, а также общественной деятельностью. В 1988 году по моей инициативе было создано азербайджанское культурное общество «Оджаг», которое поставило перед собой цель объединить живущих в Москве азербайджанцев, чтобы удовлетворить культурные потребности, запросы, помогать друг другу при необходимости. В конце 90-х годов с помощью нашего посольства мы часто проводили различные мероприятия. Как-то раз на приеме в посольстве в связи с приездом азербайджанской делегации я познакомился с легендарной личностью, каковой к тому времени уже был Фарман Салманов. Я о нем знал многое, был наслышан, а кроме того, мои родители рассказывали, что когда они работали в Шамкире врачами, жили в доме, в котором поселилась и семья Фармана Салманова. Оказывается, будучи ребенком он по-соседски нянчил меня. Он 1931 года рождения, я – 1942-го. Когда мои родители уходили куда-то, они нередко оставляли меня с ним, да и ему было интересно играть с нами. 
Так уж случилось, что я был знаком и с его младшим братом, известным азербайджанским певцом, который, будучи студентом университета, часто заходил к нам и рассказывал о старшем брате. Так что я был осведомлен о жизни и деятельности Фармана Салманова, но очная встреча произошла впервые. Подошел я к нему и спрашиваю: «Фарман муаллим, вы узнаете меня?». Он посмотрел на меня: «Нет, а ты кто?». Отвечаю: «Тофик Меликов» – «Кто-кто?» – «Тофик Меликов». Спрашивает: «Может, ты сын доктора Давуда Меликова?», – и вдруг глаза его засветились: «А-а, я хорошо помню тебя, однажды ты даже одежду мне испортил, будучи младенцем». Мы засмеялись, а он говорит: «Ты домой отсюда? Давай поедем на моей машине – поговорим, наладим связь». Так мы и сделали. 
Он отвез меня домой, по дороге расспрашивал о родителях, вспоминал о жизни в Шамкире. После мы часто созванивались, встречались на различных мероприятиях. Порой выбирали какой-нибудь ресторанчик, сидели там, разговаривали, то есть у нас были очень теплые, дружеские отношения, связанные с нашим прошлым.
Со временем он уже более откровенно говорил со мной о своей жизни, о делах, проблемах, которых у него было предостаточно. Слушая его, я настоятельно советовал ему начать писать воспоминания, он сопротивлялся, но все же наконец сделал это, потому что не только я, все говорили ему об этом.

О Фармане Салманове много писали, по сценарию Рустама Ибрагимбекова о нем снят фильм, но это лишь одна сторона медали, а обратная, к сожалению, была известна только ему самому и близким по его героической деятельности людям. Я говорю «героической деятельности», а ведь ей предшествовал и героический поступок. 
Дело было в следующем: вопреки решению руководства в Москве он со своей бригадой направляется в сибирскую тайгу, будучи уверен, что там есть нефть, и, отключив рацию, в чудовищных условиях в течение пяти-семи месяцев ищет там нефть. И только когда из скважины ударил нефтяной фонтан, он включил рацию и сообщил в Москву: «В Сибири есть нефть, мы открыли новое месторождение!». А вместо благодарности услышал в ответ трехэтажный мат и вердикт: «Ты пойдешь под суд, так решило правительство!». Когда к этому делу подключилась газета «Комсомольская правда» и написала об открытии сибирской нефти, его вызвали в Москву – уже не как нарушителя, а как настоящего героя. 
Он фактически стал отцом сибирской нефти, новой эры нефтяной промышленности Советского Союза.
– А что предшествовало всему этому, почему он был убежден, что в Сибири есть нефть, и бригада согласилась поехать с ним?
– Он им откровенно объяснил, чем вызвана его убежденность: «Я хочу рискнуть – вы со мной?». Бригада согласилась. Они сели в баржу, отключили рацию и уехали туда, где он предполагал найти нефть. Дело в том, что еще в институтские годы он занимался сибирской нефтью. Будучи геологом, изучал все материалы и был уверен, что в Сибири есть нефть. Отсюда все и пошло-поехало. Конечно, это был большой риск, всякое могло случиться: могли закончиться и продукты питания, и материалы. К тому же жили они в нечеловеческих условиях. Выручали только молодость и желание выполнить поставленную задачу, достичь цели. А главное – профессиональное чутье. Благодаря ему он открыл десятки месторождений, которые со временем стали большим нефтепромысловым объектом. Он возглавлял его долгие годы.
– А почему все-таки он занялся поиском сибирских месторождений нефти, а не азербайджанских, например? 
– По окончании института нефти и химии его хотели направить на бакинский нефтепромысел, но он заявил, что хочет работать в Сибири, настоял на этом и добился своего.
– Я хочу уточнить: его учебная практика проходила в Сибири?

– Нет, в Баку, но помимо институтских лекций он изучал различные материалы, связанные с нефтью. Его интересовало, где она может залегать, в каких слоях, и вычитал, что, возможно, она есть в Сибири. Сейчас стало гораздо проще найти нефть – можно использовать, например, аэродинамические исследования, а тогда только талантливый геолог мог определить залежи. У Фармана Салманова его профессиональное чутье основывалось на глубоких знаниях. Все-таки бакинский Институт нефти и химии (АзИ) был выдающимся учебным заведением. Из его стен вышло огромное число ученых, преподаватели были прекрасные, некоторые из них в годы АДР учились в зарубежных вузах.
– Салманов рассказывал о своих преподавателях?
– Я, например, знаю, что там преподавал Азад Мирзаджанзаде, академик Тофик Алиев… Это же настоящая кузница специалистов! Недаром Баку называли нефтяной академией. Об этом Фарман Салманов подробно написал в своих мемуарах. 
– В начале деятельности у него были проблемы?
– Только производственные – они были постоянно. Были и завистники, недоброжелатели, как у всех талантливых людей. Ну, представьте: приехал какой-то геолог из Баку и вдруг открывает большие месторождения. Обычный человеческий фактор… Но у него были натянутые отношения и с Хрущевым.
– Почему?
– Потому что, уже будучи известным человеком, он всегда высказывал свое мнение, невзирая на лица. Остановить его было невозможно. Таким его знали все – неугомонным, жестким, когда он уверен в собственной правоте. Его книга тоже свидетельствует об этом. У него были вечные проблемы с руководством, потому что люди, которые тогда возглавляли отрасль, не отличались особой грамотностью. Он же в 1987-1991 годах был первым заместителем министра геологии СССР, доктором геолого-минералогических наук, с 1966-го – Герой Социалистического труда – за все, что открыл в 60-е годы. Был заслуженным геологом РСФСР, членом-корреспондентом РАН.

Хочу заметить еще одно: он был настоящим азербайджанцем. При первой же возможности приезжал на родину, встречался со своими родственниками и везде и всюду твердил, что его как специалиста воспитала азербайджанская наука. В своей книге воспоминаний «Моя родина – Азербайджан» Николай Байбаков о Фармане так и говорит: «Неугомонный, талантливейший геолог и настоящий патриот Азербайджана». Кстати говоря, как и сам Николай Константинович...
Очень жаль, что мы так мало знаем о Фармане Салманове. Современная молодежь должна знать о его героизме, о том, каким специалистом он был, чтобы понять, каким должен быть настоящий геолог, ученый, который не просиживает целый день в кабинете. Будучи талантливым теоретиком и практиком, он на собственном опыте доказал: только так наука может развиваться и служить родине. Это очень важно. 
Мне очень жаль, что в день его рождения о нем не прошло ни одной телепередачи, не вышло ни одной газетной статьи. 
– В Сургуте же не так давно именем Фармана Салманова назвали аэропорт…
– Тюменцы до сих пор чтут его память. В его доме действует музей, многие улицы и школы названы его именем, среди выдающихся людей России для сибиряков он – один из первых. Недавно в тюменском университете торжественно установили его бюст, до того памятник ему открыли в Салехарде, его деятельность пропагандируют, чтобы всегда помнить, чем Тюмень обязана этому легендарному человеку. Многие новые города Сибири, связанные с открытыми нефтяными месторождениями, созданы благодаря его заботе о людях, об условиях их труда, и они не забывают об этом.