Абшеронские ветра глазами художника

ВЕРНИСАЖ

Бутунай Хагвердиев – представитель известной династии художников. На этой неделе у него открылась третья персональная выставка. Экспозиция «Абшеронские ветра» продолжает серию летнего отдыха на Абшероне, начатую его знаменитыми предшественниками – Таиром Салаховым, Саттаром Бахлулзаде, Тогрулом Нариманбековым, Ашрафом Мурадом...

В интервью «Каспию» художник рассказал о выставке, привел свои детские и взрослые дачные воспоминания и сравнил Абшерон и Шушу, откуда недавно вернулся. 

– Влияют ли в действительности наши абшеронские ветра на вашу жизнь?

– Я живу по большей части на даче в поселке, известном как «Лехидж баглары». Местечко очень ветреное, но летом это спасает от жары. С другой стороны, история весьма дискомфортная: в каждом уголке дома, в глазах, ушах песок, который еще и весьма неприятно скрипит на зубах. Это в хорошем смысле слова раздражает меня как художника: постоянный триггер, заставляющий искать выход из зоны дискомфорта в пространство живописи.

Ветер – это стихия, приносящая вдохновение. Порой сидишь на балконе и видишь, как бешеные порывы создают хаос вокруг. Или едешь к морю на машине и наблюдаешь, как все вокруг летает: ветер даже беседку может сорвать с места!

Мне нравится купаться в ветреную погоду – это дает определенный заряд энергии.

– Как проходят ваши летние месяцы?

– Когда я был маленьким, у нас не было своей дачи, родители часто снимали дом в Бильгя. Иногда мы ездили на дачу к друзьям, например, к Эльбеку Рзакулиеву, его дочке Айтен. Много времени проводили в санатории «Гянджлик» в Загульбе.

Я не часто сравниваю взрослую жизнь и детство. Скорее мне просто нравится возвращаться в свои «флешбэки» – к тем вещам, которые были интересны в детстве. Например, замечаю следы черепах на песке и следую за ними в кусты, надеясь найти «натуру». Какие-то привычки остаются с нами навсегда...

У меня есть такой ритуал: рано утром хожу по старинным улочкам, тупикам и фотографирую. Снимаю много, потом все это пригождается в работе над очередным произведением. У фотографии есть функция фиксации реальности. Это своего рода воспоминание «с костылем»…

– Азербайджанская школа живописи часто обращалась к теме красот Абшерона. Считаете ли вы себя продолжателем данной темы и какой стиль вам ближе?

– Стараюсь делать отсылки к Таиру Салахову – мне очень нравится его творчество. Когда он рисует свою дачу, чувствуется монолитность. То, что мы привыкли воспринимать как нечто романтичное, он передает в строгой, скептической манере. Многие художники обращались к Абшерону с романтической стороны. Хотя это довольно скудная земля с минималистическим пейзажем и здесь довольно сложно жить. Это не райская Шуша, где мне недавно довелось побывать. Там в любом ракурсе и под любым углом – великолепный пейзаж. А здесь широкое поле для поиска, где можно найти прекрасное и интересное. Этим Абшерон меня и захватывает.

– Художники во все времена рисовали природу и даже объединялись в коммуны с этой целью. Как обстоит с этим в Азербайджане?

– Творческие коммуны у нас есть, но их мало. В основном это частные дома художников, которые приглашают летом в гости своих друзей-коллег. Получается некое творческое мини-сообщество. Знаю нескольких архитекторов, которые проводят лето по такому принципу. Сейчас я строю новый дом за городом – это будет мастерская с возможностью проживания. И мне бы очень хотелось приглашать туда своих коллег, чтобы у них была возможность поработать на природе. Они могли бы расписывать заборы соседей, создавать своеобразный антураж, делая наш район совершенно не похожим на другие. Помимо всего прочего, это могло бы иметь хороший туристический эффект.

– Вы – представитель известной династии художников. Это обязывает вас к чему-то?

– Это обязывает быть хорошим художником. Уж не знаю, как там с гениальностью, но это скорее не династическая обязанность, а профессиональная. Если уж выбрал путь для себя, старайся быть лучшим. Если бы я выбрал, например, ветеринарию, то хотел бы стать известным звериным доктором.

– В своем творчестве вы часто обращаетесь к природе, животным. Считаете ли себя эко-активистом?

– Вряд ли меня можно назвать активистом – я скорее наблюдатель: воспринимаю все происходящее как естественное, как то, что должно происходить. И влияние человека на природу, по большей части негативное, тоже является частью естественного процесса. Человеку пора наконец понять, что он не венец природы, как это принято считать, а лишь ее составная часть. Мы ведь появились на земле относительно недавно по сравнению с другими обитателями: поживем еще и тоже исчезнем, как и многие другие виды...

Люблю биологию, изучаю природу. Ведь художник просто обязан созерцать, а природа – то, что нас окружает. Стараюсь совмещать художественные поиски с натуралистическими.

– Вы упомянули о поездке в Шушу – на что она вас вдохновила?

– Второй раз побывал в Шуше. В первый – было невероятно эмоционально: меня потряс сам въезд в деоккупированную зону. Физули, разрушенные дома, 30 лет без людей, для которых эти места – родные... Этот апокалиптический пейзаж не может оставить равнодушным.

Думаю, следующая моя выставка будет посвящена этой тематике. Это не коммерческая история, не то, что люди готовы покупать и вешать на стене. Это должно заставить задуматься о том, что есть война, есть человеческие взаимоотношения и как легко впасть в ненависть. И речь идет не только о Карабахе...