Село Киш. Здесь мое место

Санан Алескеров – один из самых известных, признанных и успешных фотографов Азербайджана – два года назад сменил родной Баку на сельскую глубинку. Как бывшему горожанину живется в тиши и покое гор?

Раньше окна дома Санана Алескерова с холмов Баилова смотрели на городскую бухту и постоянно ширящийся Приморский бульвар, а любимой натурой была Крепость – Ичери шехер. Теперь его место – село Киш. Продав все, что у него было в столице, мастер построил дом, который так и называет: «йер» – то есть «место».

Главная «магистраль» древней горной деревни Киш, что в пяти километрах от Шеки, –старая дорога, местами вымощенная потертым булыжником: извилистая, с угловатыми поворотами, петляющая к вершинам. Вдоль узкого серпантина на уклонах аккуратные высокие заборы, увитые розами, пышно цветущими в июне. Откуда-то сверху бежит, переливаясь на солнце, шустрый ручеек. Скользко. Ночью шел дождь под приглушенный горами треск грома с многократными вспышками молний – яркими и короткими, как импульсный свет во время студийной съемки. Будто кто-то на небе устроил фотосессию.

Санан Алескеров давно не снимает в студии, он преданный фанат естественного солнечного света и сложных облачных теней. Но если прежде его работы – кино, стоп-кадр, то теперь – художественная абстракция, скульптура на фотобумаге, мысль, высказанная светотенью и отпечатанная прямо тут, дома, в уникальной лаборатории, аналога которой во всей республике не найти. В объективе мастера все, что цепляет взгляд здесь и сейчас: двухэтажный дом, построенный по собственному плану всего за пару месяцев; поросшая густым лесом гора, меняющая цвет как диско-шар в режиме Slow motion; дрозд на заборе, распевающий весенние песни; речной камень с природным орнаментом, что сотни лет выводила вода.

Местные так и говорят о нем: Санан-художник. Санан муаллим встречает улыбкой, угощает чаем с пирогом, который утром испекла Ева, добавив яблоки из собственного сада. Он рассказывает, почему, будучи коренным бакинцем, переехал в Шекинский район, а в ногах у него сидит лабрадор Стиви и, кажется, тоже внимательно слушает… Компьютер с подключенным интернетом Санан называет «ящиком».

Фотограф не может без солнца

– Сначала думали, за границу поедем. Потом посмотрели все, что можно посмотреть, изучили. Слава богу, ящик есть. Собирались уже в Норвегию – там знакомая живет и слезно умоляла: «Приезжайте, все устроим, будет шикарно». И вдруг: «Санан, ты здесь не сможешь». На вопрос почему, честно ответила: «Здесь темно. Как же ты, фотограф, будешь без солнца?». До сих пор благодарен ей за прямоту. Спасибо, Севда ханым, целую вас!

Но мысли уехать не исчезли. Просто в жизни наступает момент, когда приходит осознание: нечего уже ждать, ничего не изменится. Не нравится – меняй сам. Я это понял, и вдруг вижу объявление: Киш, дом за 15 тысяч манатов. Я через коридор крикнул Еве, сидящей за компьютером в своей комнате: «Ева, ты в Киш поедешь?». Она говорит: «Да, конечно». Вот и все...

Любимое село

Киш – мое любимое село. Я сюда постоянно ездил на протяжении 25 лет. Именно здесь, в Шеки, мой ныне покойный друг – художник Эльчин Мамедов организовал первый арт-симпозиум, постоянным участником которого я стал. Даже когда закончились спонсорские деньги, мы организовывали на свои. Потом собрал несколько симпозиумов фотографов. То есть я знал и любил это место задолго до переезда. 

И вот мы сели в машину, приехали, а тут нас уже ждали. Как-то разнеслась весть, подруга наша, моя бывшая ученица, позвонила сюда, и меня встретили из администрации села. Стали все показывать, рассказывать, а я и так знал, что это – мое место.

Культуру создам сам

В городе меня уже ничто не держало: папа умер, дети разъехались. Младшая как раз получила грин-карту. Люди, которые привязываются к детям и считают себя обязанными им, глубоко ошибаются. Нельзя так жить. Дети выросли, после школы-института пусть идут работают-зарабатывают. У меня то же самое было. Какие перспективы в городе – еще одна пандемия? Больше такого не переживу… нельзя меня взаперти держать.

И еще… есть такое понятие, как пресыщение. Я наговорился, наслушался. Теперь мои собеседники – Низами или Фромм. Мне не скучно…

Встречаю Алтая Садыхзаде (художник и друг Санана – Ред.) на бульваре, спрашивает: уезжаешь? Ты же городской человек, не заблудишься там, в другой жизни? Нет, не заблужусь, оставшись городским человеком. Меня интересует природа, а культуру я создам сам.

Обычный день 

Дни  нас проходят по двум сценариям. Если кого-то жду в гости, то больше ничем не занимаюсь. Если урок, то полдня посвящаю себя этому, а потом мы готовим, занимаемся садом. Интересно, что ни у меня, ни у Евы никогда не было дачи, мы не земледельцы. Но я смотрю что-то в интернете и делаю, ведь главное – чувствовать. А еще мы путешествуем. И потом, я же книгой своей занимаюсь. Я ее опубликую сам и в единственном экземпляре, а если кто-то захочет купить, – распечатаю. Она называется «Природа и Культура. Наблюдения». Основная мысль в том, что если размышлять о человеке, надо вернуться к своей природе. Летучая мышь видит больше, чем человек. Медведь за несколько километров чует еду. Конь из целого табуна точно знает, какую кобылу хочет... Я бы мечтал, чтобы люди слышали, когда поспел шафран, видели главное.

Мы вросли в эту землю

– Можно бесконечно смотреть на эти горы. Лучшего места нет. Это все мое, родное, деревья – мои дети. Здесь мы занимаемся медитацией буквально. Я один раз сидел смотрел на эти горы и вдруг оказался наверху. Я смотрел на все сверху. Поэтому мы назвали это место «йер». Это – как земной шар, мы уже вросли в эту землю...