• пятница, 29 Марта, 04:58
  • Baku Баку 7°C

Звезды в прямом эфире,

04 июля 2020 | 12:06
Звезды в прямом эфире,

СОБЕСЕДНИК
Проект народного артиста Азербайджана, драматического тенора Юсифа Эйвазова «Разговор с интересными людьми», реализуемый в социальной сети Instagram, за короткое время снискал массу поклонников в разных странах, которым нравятся знаменитые собеседники азербайджанского исполнителя и их увлекательные беседы.
Анонсируя предстоящий эфир на своей странице, всемирно известный азербайджанский тенор написал: «Друзья, с удовольствием представляю вам гостью нового выпуска проекта «Разговор с интересными людьми» - я буду иметь удовольствие говорить в прямом эфире с потрясающей оперной певицей, народной артисткой Азербайджана, ведущей солисткой Большого театра России Динарой Алиевой. Подключайтесь к разговору, чтобы не пропустить самое интересное!».
По словам оперного исполнителя, проект «Разговор с интересными людьми» - некоммерческий, он стал для певца неотъемлемой частью карантинной жизни, и в дальнейшем Юсиф Эйвазов намерен оставить этот проект в своем Instagram, потому что «людей интересных много, и всегда есть о чем поговорить». В ответ на слова подписчиков о том, что он делает рекламу известным персонам, певец ответил: «Я никоим образом не рекламирую их, потому что это знаменитые, самодостаточные и успешные люди, не нуждающиеся в рекламе!».
С большой теплотой приветствуя появление в эфире прекрасной оперной певицы, солистки Большого театра, народной артистки Азербайджана Динары Алиевой, с которой Юсиф Эйвазов не раз делил сцену, певец сразу же приступил к беседе со стандартного сегодня вопроса:
- Динара, кажется, это твой первый выход в люди во время пандемии, а потому прежде всего хочу спросить: чем ты занималась на карантине?
- Верно, до начала карантина я была в эпицентре пандемии, в итальянском городе Турин, вернувшись в Москву в последних числах марта, когда пандемия уже началась. Мы готовились к премьере «Богемы», и вроде ничто не предвещало чего-то страшного, но буквально за три дня до премьеры нам сообщили, что нет никакой возможности выступить. Первые две недели мы еще надеялись и работали, но потом театры начали закрываться и стало ясно, что мы надолго застряли.
- Что ты почувствовала, когда вся жизнь была в перелетах и отелях, и вдруг все резко остановилось?
- Первое время, конечно, было тяжело, но сейчас уже немного привыкла, хотя скучаю по сцене, как и ты и все мои коллеги. Но мой сын был счастлив, поскольку последние полгода он меня практически не видел.
- Ты в отличной профессиональной форме, у тебя все впереди, но в последнее время ты стала выставлять в Instagram записи песен…
- Да, я записала несколько любимых композиций и песен - без работы невозможно сидеть, зато появились новые идеи, можно записать новый альбом…
- Конечно, произошла переоценка всего, и хотя негатив пандемии, естественно, перевешивает все позитивное, мы находим какие-то светлые моменты, наверстываем упущенное, осуществляем то, на что раньше не хватало времени. А какой проект у тебя уже наготове?
- В июле в Неаполе должен был состояться спектакль по опере Пуччини, но, скорее всего, уже не будет, в Ковент-Гарден тоже должна была пройти новая постановка сказки Гофмана. Репетиции планировались в августе, а премьера - в сентябре-октябре, но и этого, наверное, не будет, к сожалению. Надеюсь, Большой театр все-таки вернется к своей деятельности, здесь планируют начать работу уже в июле, наметили даже гастроли по России, репетиции проводим. Пока все неопределенно, но надеемся на лучшее.
- У тебя очень насыщенная биография, а думала ли ты, что когда-то станешь звездой?
- Около десяти лет ушло у меня на становление карьеры, включая учебу в Бакинской музыкальной академии имени Узеира Гаджибейли, которую я окончила в 2004 году после 11-летки по фортепиано, потом - магистратура, аспирантура, Оперная студия, Оперный театр, то есть все происходило постепенно, появилась своя публика, поклонники…
- Какие у тебя воспоминания о Баку, сложно ли было начинать, бороться, доказывать?
- Мои воспоминания о Баку, конечно же, теплые, ведь все мое детство, юность и становление прошли в этом городе, где я родилась. Мы с тобой учились у одного педагога. Переезд в Москву был делом нелегким, потому что я лишилась общения с близкими и родными людьми.
В 2006 году состоялся мой первый концерт в Большом зале Московской консерватории с В.Виктюком, в программу которого я по своей неопытности включила 12 оперных арий и шесть сцен из опер! Накануне у меня поднялась температура, но несмотря на это, я выдержала трехчасовой марафон. Концерт вел знаменитый Святослав Бэлза. Публика, конечно же, присматривалась ко мне, оно и понятно - новое имя, тем более азербайджанка. Начинать в России было сложно, но через несколько лет в филармонии Санкт-Петербурга я почувствовала, что публика стала меня принимать.
- Конечно, переезд из теплого Баку в суровую Москву нелегок, рынок намного обширнее - приезжают звезды со всего мира, да и публика довольно искушенная и избалованная. Но ты, будучи солисткой Азербайджанской оперы, уже через два-три года стала солисткой Большого театра - взлет стремительный!
- Ну, конечно, я не сразу стала солисткой. В Баку я училась у профессора Хураман Касимовой и понимала, что мне нужно стремиться к чему-то большему, а потом, когда приехала великая Монтсеррат Кабалье, которая послушала меня на мастер-классах и оценила мое пение, у всех вокруг будто открылись глаза - они поняли, что «эта девушка, в общем-то, неплохо поет».
Меня сразу взяли в театр, хотя партии там давали без разбору, и я поняла: нужно что-то делать. После концерта с Денисом Мацуевым я попросила его найти мне педагога, и он познакомил меня с прекрасной Еленой Образцовой, которая приняла меня весьма радушно. Мы занимались мало, всего два-три раза, но очень тепло дружили на протяжении десяти лет, она оказала большое влияние на мою жизнь, включала меня в концерты, которые организовывала для молодых артистов. Это был искренний друг, советчик, человек широкой души, великая певица, она общалась с молодыми артистами, как со своими друзьями. Удивительный был человек!..
- А как тебя, молодую талантливую певицу из Баку, принял Большой театр?
- Сначала я была в качестве приглашенной солистки, но всегда приходилось доказывать свой профессионализм и подтверждать свое вокальное мастерство. В какой-то период мне ничего не давали петь. Я понимала, что нужно строить международную карьеру, потому что там уже ждать было нечего - надо развиваться, а не ждать у моря погоды. Благодаря приходу в Большой театр нового руководства мой репертуар расширился, отношение ко мне изменилось, со мной считались, то есть я уже могла петь то, что мне нравится.
- Но ты формировалась в среде настоящих титанов: Елена Образцова, Маквала Касрашвили, Тамара Синявская… Потом ты начала гастролировать, и Большой театр уже отпускал тебя на гастроли. Первые спектакли на Западе, первые режиссеры - помнишь ли ты их?
- Это незабываемо! Моим первым контрактом была очень серьезная опера «Трубадур» в Австрии, режиссер - А.Жагард, очень талантливый, полный творческих идей. Потом он часто приглашал меня на спектакли в другие страны. Я много работала в Германии, пела в «Травиате», «Дон Жуане», в той же Австрии, других странах.
- Так и закрутилось? Доказывать, бороться и утверждать себя приходится постоянно, потому что в истории много примеров, когда певцы начинали неимоверную карьеру, но внезапно исчезали, не выдержав накала борьбы, напряженного графика и конкуренции. Много ли выступлений пропало из-за пандемии?
- Да, три самых горящих последних контракта, летние постановки в Большом, в Неаполе, Лондоне…
- А как насчет осенних выступлений?
- До октября у меня было выступление в Лондоне, а дальше, в новом году, до пандемии ничего не планировалось, и пока нет точных планов.
- Думаю, к концу года все наладится. А как ты относишься к выступлениям в пустом зале, на камеру? Лично мне не хватает живого контакта с публикой…
- Мы все так соскучились по сцене, и думаю, я буду воспринимать это предложение как запись проекта для трансляции или как генеральный прогон концерта или оперы, который иногда бывает ярче самой премьеры. Живое пение никогда не уйдет, его ничто не заменит, оно будет всегда!
- Хочется в это верить, ведь все мы соскучились по сцене и публике, по живому общению с людьми, как бы мало их ни было в зале, и хотелось бы, чтобы возвращение на сцену и в активную творческую жизнь стало ярким! Сегодня большая часть работы в оперных театрах приходится на долю режиссеров, которые часто решают, кому петь, а кому - нет. Кто из режиссеров запомнился тебе больше всего и с кем из них ты хотела бы работать?
- Один из первых моих контрактов был в Штутгарте (Германия), в опере «Кармен», когда я еще не могла выбирать. Постановка была непонятной, я пела Микаэлу. Сегодня я уже выбираю театр и режиссера-постановщика, который видит идею спектакля так, что и мне становится интересно, и зрителю.
Мне посчастливилось работать с очень эмоциональным аргентинским режиссером Хуго де Ана - он, на мой взгляд, один из лучших оперных режиссеров. Мы с ним в Пекине ставили «Русалку» Дворжака, и постановка мне очень запомнилась - спецэффекты в формате 3D, не мешающие солисту, было потрясающе!
Классику извращать нельзя, на современную оперу можно накладывать технологические эффекты и претворять безумные идеи, но в классике ничто не должно заглушать голос певца или доставлять ему дискомфорт, искажать саму оперу недопустимо. Например, когда на роль Виолетты выбирают молодую красивую модель, не имеющую техники вокала, не получаешь удовольствия от происходящего на сцене, страдает качество, хотя постановка яркая. Или когда Тоску или Баттерфляй поют 18-летние, а ведь это три-четыре акта серьезного непрерывного пения…
- К сожалению, такое имеет место быть. Однако ты достаточно рано создала свой оперный фестиваль, обычно артисты делают это перед выходом на пенсию…
- Дело в том, что прошло десять лет с начала моей творческой карьеры в Большом театре, и у нас есть коллеги, которые давно занимаются фестивалями, но дело в том, что на этих московских фестивалях чаще всего выступали одни и те же известные певцы высокого уровня. На самом деле идея была в том, чтобы привозить в Москву молодых, начинающих вокалистов или дирижеров, которых никто не знал.
Например, я впервые привезла в Москву израильского дирижера Даниэля Орена, потрясающего музыканта мирового класса, который ни разу не выступал в Москве, или наших молодых земляков - Азера Рзазаде, получившего образование в Милане и выступившего здесь с сольным концертом, и он был тут не раз; или Авеза Абдуллаева. Идея была еще и в том, чтобы показать оперы, которые не шли в Москве вообще или шли очень давно. Впервые я показала московской публике «Ласточку» Пуччини, которая никогда здесь не шла, и «Эрнани» Верди. Однако признаюсь, что это не очень-то благодарное дело, мы провели четыре фестиваля через каждые два года, потому что возможностей не было, все было на достаточно высоком уровне, в лучших залах Москвы, но без спонсоров это очень тяжело. Я не уверена, что фестиваль будет существовать в дальнейшем.
- Очень жаль, ведь фестиваль уже обзавелся своей публикой…
- Да, нас очень просили, мы сотрудничали с лучшими оркестрами Москвы.
- Многие не знают, что хороший оркестр стоит недешево, плюс аренда зала, гонорары, билеты, размещение артистов - финансовый объем очень серьезный. А в какое время года вы проводили фестиваль?
- Обычно весной, и длился он целый месяц. Знаешь, почему сегодня так много концертных исполнений? Потому что уважающие себя дирижеры больше делают концертные проекты. Это приобретает большую популярность - во-первых, дешевле, а во-вторых, концерт проходит в полусценическом формате. Это удобно еще и тем, что нет расходов на режиссерскую часть работы...
- Динара, примадонна сегодня и примадонна сто лет назад - чего нет у современных исполнительниц и какие преимущества были прежде?
- Для меня понятие «примадонна» ассоциируется с певицами прошлого, с которыми я была знакома: Образцова, Кабалье, или Каллас, Френни, оставившие легендарный след. Для меня это дива, на которую ориентируется молодое поколение, то есть их величие проявлялось не только на сцене, но и в жизни, в быту. Несмотря на простоту в общении, они просто были другие!
Если говорить, скажем, об Анне Нетребко, то, как мне кажется, она своей яркостью сломала этот стереотип, ее появление не ассоциировалась со статичными примадоннами прошлого, ее модель была другой, и все хотели быть похожей на Нетребко!
- Но есть еще один фактор: в то время не было интернета, а сколько голосов мы могли бы еще услышать… Сегодня каждый слушатель может записать концерт, снять выступление и выложить в сеть - не успеваем мы после концерта доехать домой, как все уже в интернете! Расскажи, пожалуйста, о работе с Дмитрием Хворостовским, которого сегодня нам очень не хватает. Это был величайший баритон, невероятный человек - мне посчастливилось всего лишь раз выступить с ним на концерте в Канаде...
- Мне тоже посчастливилось за последние два года его жизни спеть с ним в нескольких больших концертах в Москве, Санкт-Петербурге, Праге. Я познакомилась с ним и его семьей, и меня поражало, как может человек с такой болезнью не отчаиваться, улыбаться, выходить на сцену и так ее любить... Это был настоящий артист! Он был невероятно предан сцене, и на одном из его последних концертов в Праге, где мы пели дуэтом, он сожалел, что этот концерт не записали. Он тогда сказал мне: «Это, наверное, мое последнее пение, где я звучу так хорошо». Печально, когда жизнь уносит таких одаренных, успешных и молодых людей…
- Помню юбилейный концерт в Метрополитен-опера в Нью-Йорке, где он выступал после нашего концерта в Канаде. Что творилось с публикой - это было что-то невероятное! Его внутренняя сила была магически притягательной, я никогда такого не видел, он боролся с болезнью каждый день.
- Он надеялся до последнего, каждое его появление на сцене меняло всю атмосферу в зале…
- Кто оказался рядом с тобой в самый переломный момент жизни и карьеры?
- Первым педагогом еще в Бюльбюлевской школе, на факультативе по вокалу, у нас стала Вера Соболева. Тогда я хотела уйти из школы, меня тянуло на биофак, поскольку многие родственники были медиками. Мне было 13 лет, и этот педагог постоянно твердила, что я с моим характером никогда не стану певицей. Несмотря на то, что я была еще очень юной, я доказывала ей, что стану певицей, поэтому приношу ей сегодня свою благодарность.
Затем - профессор Хураман Касимова, и ей спасибо за то, что она не испортила мою вокальную природу, потому что в консерватории голос могут искалечить. В Москве меня познакомили со Светланой Нестеренко, которая и сегодня работает в Большом театре при молодежной программе - она завкафедрой в Академии хорового искусства имени Попова. Это один из лучших в России на сегодняшний день педагогов вокала, она поставила меня на рельсы тогда, когда я в некотором смысле заблудилась в вокальной технике, расширила свой диапазон. По сей день я обращаюсь только к ней, правда, не так часто, как раньше.
Пользуясь возможностью, хочу сказать молодым: сразу ничего не бывает, техника нарабатывается годами и достичь качества за два дня невозможно! Работа исполнителя очень кропотливая, и, как говорил Паваротти, с которым ты был знаком, «вокальное ухо нужно всегда иметь рядом, и педагога - тоже».
- Это абсолютная правда. Начинающим артистам важно понять, если они в 19-20 лет захотят петь Отелло или Тоску, или Манон Леско, вопрос не в том, что они не смогут - их природа вполне может подойти для исполнения. Дело в том, что их мышцы и дыхательная система не сформированы еще до той степени, чтобы выдерживать подобные нагрузки. Динара, твой репертуар достаточно сложный и разнообразный…
- Драматические партии, которые я пою на концертах как арии, не идут в репертуаре как партия. К той же Манон Леско я, конечно же, приду через несколько лет, но я не беру ее, сколько бы предложений ни поступало, и даже Тоску я отказываюсь петь, потому что спеть один или два спектакля можно, но если вы начали петь эту партию, ваши агенты будут делать контракты именно на эти партии. Например, в Париже у меня было 12 спектаклей «Баттерфляй», пусть и с промежутками в пару дней, но это очень трудно для голоса.
Нельзя допускать такие ошибки, как я, например, когда в Вене спела в «Дон Жуане» Эльвиру, хотя моя партия - Донна Анна. И теперь мне всегда предлагают спеть Эльвиру, но я хочу и должна петь Анну. Споешь Тоску - и уже не сможешь спеть Виолетту.
- Да, очень важно правильно распределить и оценить свои возможности, чтобы потом не пришлось отматывать пленку назад и начинать сначала.
- Когда я пришла к Нестеренко, я, солистка оперы, чувствовала себя звездой, но она сказала мне: «Там вы звезда, а здесь - никто! Начнем сначала, и вы должны замолчать на полгода». Вот так каждый день мы строили голос…
- Есть ли у тебя какие-то ритуалы помимо распевки перед концертами и началом опер?
- Перед выходом на сцену я обращаюсь к Богу и… иду в бой! Да, у меня были просто жуткие ситуации - например, в Париже, когда я пела Баттерфляй, это был первый мой спектакль. Я встала, а голоса нет. Дело в том, что в квартире, где я жила, были цветы, на которые, как оказалось, у меня аллергия. Я с трудом допела свою партию и ждала закрытия занавеса, думая, что сейчас меня освистают. Но послышались достаточно яркие аплодисменты, хотя мне говорили, что в зале все слышалось безупречно. Зато потом на десять дней меня не стало, возникли проблемы с голосом, горло отекло, и я совсем не пела. Вот потому и молюсь (смеется).
- Огромное спасибо тебе, Динара. Пусть все сложится так, как ты этого заслуживаешь.
- Я искренне рада за своих земляков, которые поют на мировой сцене!
Афет ИСЛАМ
banner

Советуем почитать